Продолжение.

Когда Будда пребудет в теле смертного двадцать девять лет, он вернется в Иудею, где будет исцелять и превращать и многим удивлять людей, чтобы, как и прежде, собирать их в «круг» и находить «погибших овец». Те же узнавали в нем родную душу, прибывшую откуда-то из неизвестного им пространства, но в котором, как они ощущали, и их место. Поэтому они охотно шли за ним. Призывами не противиться злому, Иисус предотвращал избиение кротости (Матфея, 5:39;40; Луки, 6:29, 36, 37 и т.д.).

Той же заботой объяснялось и строгое предписание Учителем единобрачия. Он говорил: «Кто разведется с женой своей не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует» (Матфея, 19:8;9). Хотя Иисус вовсе не воспевал брачные узы, зная о Божественной природе полигамности и любвеобильности людей. И даже однажды защитил от ханжей блудницу, не таясь следующей тому, что назначено человеку Богом. Но Учитель знал, что обращение «овец» к свободе любовных отношений в изменившемся мире грозило навлечь на них ярость варваров, их ревность, месть, вызвав ответную реакцию, лишив их драгоценного в себе – смиренности и чистосердечия. Поэтому Иисус, пришедший из исключительно развитой и гуманной среды, убеждал «овец» терпеть, не соблазняться и не искушаться, пока ни свершатся скорбные для Иудеи дни, а затем – и объемлющий всю земную природу Крах, в скором наступлении которых Он был искренне убежден (Матфея, 24).

Чтобы не возбуждать у «овец» трепета перед грядущим, он рассказывал об истинном «Я» человека - бесплотной Душе, с нескрываемым сарказмом обращаясь к тем, кто в невежестве своем преувеличивал значение своего бренного тела. Он говорил: «Если плоть появилась ради духа, то это – чудо. Если же дух ради тела, то это – чудо из чудес. Я изумлен, что такое великое богатство явилось в такой бедности» (Евангелие от Фомы, 29). Его отношение к тем, кто скорбел над мертвым телом, подчас вызывало у него нескрываемое раздражение. Когда один из помогающих ему людей попросил задержки на три дня, чтобы похоронить умершего отца, Иисус не посчитал похороны важнее того, что они делали: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов; а ты иди, благовествуй Царствие Божие», - ответил Он (Луки, 9:59;60).

Иисус рассказывал людям о переселении души (реинкарнации), о значении мыслей и поступков ближайшей жизни для жизни последующей (карме и самскаре), и о чем оригинал Библии содержал многочисленные указания. Но на Втором Константинопольском Соборе, состоявшемся в 553 году от Р.Х., по приказу императора Юстиниана они были изъяты, и дальнейшее множение Писания шло уже с этими исправлениями.

Однако даже после «чистки» Библии в ней остались «хвосты» этих упоминаний. Так, в Евангелии от Иоанна сохранились стихи, повествующие, как Иисус, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики спросили Его: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (9:1-3). Еще тому примером служит сцена, в которой Иисус раскрывает своим ученикам, что Илия приходил в образе Иоанна Крестителя. Но его не узнали и казнили (Матфея, 11:11,14; 17:10-13).

Иисус не обучал слушающих его людей искусству медитации и движению Сознания, как когда-то он с другими Буддами обучал этому мастерству матричников. Поэтому одни люди принимали на веру слова Иисуса о реинкарнации и Царствии Мира и Справедливости, куда можно было войти освобожденным духом, другие подвергали сомнениям. Тех, кто верил ему, Иисус называл «зернами». Тех, кто в неразвитости своей иль невежестве был глух к его зову, - «плевелами». Кто проявлял интерес лишь к «желудям» скоротечной земной жизни – «свиньями». А кто мешал, отстаивая извращенное представление о Боге и людях, Иисус называл «псами» и которых, как оказалось, было больше среди первосвященства (Матфея, 7:6; 13:37;38). В своем преувеличении Моисеевых предписаний держатели культа не только утратили свободу мышления, но и непосредственное человеческое, эмоциональное, став узниками жалкого искажения религиозного чувства и предрассудков. Они были слепыми, ведущими за собой к яме таких же слепых, отношение к чему Иисуса выразилось в следующем его изречении: «Тот, кто познал мир, нашел труп, а того, кто нашел труп, мир недостоин» (Евангелие от Фомы, 56). Он не желал ни примирения с ним, ни компромиссов: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч» (Матфея, 10:34-36).

Не эти последние, мнящие себя первыми, а дети и вольные женщины в своей трогательной естественности были много ближе ему по духу, нежели посредственные, педантичные натуры, сделавшие себе профессию из соблюдения строгой морали и нравственности. «Мытари и блудницы вперед вас идут в Царствие Божие», - говорил Иисус их чванливому обществу, гордому своей добродетелью (Матфея, 21:31;32).

И все же помощников Иисус выбрал себе из мужчин. Женщины хоть были и близки Ему своим простосердечием, но таящееся в них животное томление по зачатию чрева и рождению дитя, ставило их в ряд многобожников тем, что в желании радости материнства они обожествляли заботящихся о них и потомстве мужчин, кому б те ни служили. Даруя им свою любовь, они умножали мертвечину человеческого мира. Когда ближайший сподвижник Иисуса Симон Петр сказал, что «женщины не достойны жизни», Иисус не стал ему возражать (Евангелие от Фомы, 114). Он знал, что оказавшись перед выбором: материнство иль борьба за идею, женщины обычно склоняются к первому, выказывая довлеющее над ними низменное начало.

Публичная казнь Иисуса была спланированной с момента его миссионерства акцией, по приближении которой Иисус, как чувствующий боль, пребывал в немалом волнении (Матфея, 16:21-23;26:1;2; 36-46; Марка, 8:31-33). Но не ради «искупления грехов человечества» он был готов принять мучения, а чтобы своим «чудесным воскрешением» убедить «овец» в реальности провозглашаемого им Мира, способного оживить даже мертвых (чего же более?) И действительно, появление Иисуса на третий день после его казни произвело столь великое впечатление, что стало причиной настоящей эпидемии идейных самоубийств. Сотни и тысячи первых христиан стали радостно и безропотно отдаваться в руки палачам, как и Учитель, спровоцировав свое пленение противлением несправедливости человеческой власти. Так, через смерть – «смертью смерть поправ» - люди переходили в ожидающий их Мир. И в этой героической самоотверженности было проявление истинной веры.

По своей сути, раннее христианство являлось сводом морально-этических принципов, принятие которых обещало «овцам» новую жизнь при условии, что они сохранят нежность своих душ, отказавшись от участия в войне с Римом.

С тем задача Иисуса была завершена. То, что другие народы узнали психологическую атмосферу Космического Братства, произошло благодаря другой личности, а именно - человеку по имени Павел, бывшему фарисею и противнику ортодоксального учения Христа. С ним связано рождение нееврейской христианской церкви, а вместе с ней и позднехристианской религии. Павел вынес нежное христианское учение о беспримерной терпимости для «овец Израиля» в языческую Византию – живучую и искушенную, где его трансформировали по мере разъедания христианством административно-военной Имперской власти в религию божественного возмездия за противление насилию. В этом искусно сокрытом постулате содержится объяснение многовековой живучести учения Христа в условиях непреходящей идеологической цензуры презираемой Им человеческой власти. Событие, когда языческий Рим избрал еще одним Богом Иисуса Христа, объявив Его Богом-Спасителем, произошло на Никейском Соборе в 325 году.

Но мог ли Иисус превозносить на века абсолютную терпимость к произволу, будучи по духу своему борцом за справедливость? (Иоанна, 8:51-59). Ведь это в его Нагорной проповеди прозвучал гимн правдолюбцам, гимн миротворцам, гимн изгнанным за правду (Матфея, 5:6;9;10). Но Иисус ошибся со сроками Конца Тьмы, предполагая, что объемлющая всю природу катастрофа случится в самые ближайшие десятилетия. «Истинно говорю вам, есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем», - говорил Он. А также: «Не пройдет род сей, как все сие будет» (Матфея, 16: 28; 24: 34). И все ждали этого Конца, отсчитывая год за годом. Но вот уже умер последний из учеников – Иоанн, но обещанного так и не произошло.

В этом же желании обезоружить праведный гнев, скрывается и подлинная причина запрета сановитыми угодниками христианского смирения самоубийства, под благовидным предлогом невозможности раскаяния. На самом деле обманом, что Бог предписал терпеть жестокую боль и иные муки в ожидании гибели, они надежно отвели угнетаемых от активной борьбы страхом покалечиться. И в этом сильный довод, чтобы отсидеться за спинами героев. Ведь даже Иисус, познавший вечность, страшился физической боли и унижения святости, когда повязаны руки – что ж до остальных?

Тяжелые, труднопереносимые испытания происходят не от Бога, а от людей, откровение о чем прозвучало в Коране (Сура, 2:150;151). И в Библии нет ни одного указания на необходимость сохранения плоти. В первый раз прикасающиеся к этой теме стихи прозвучали во Второзаконии, которые даже при желании невозможно толковать, как запрет распоряжаться своей жизнью. Так, Ветхозаветный Господь произносит: «Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю; и никто не избавит от руки Моей» (32:39). Этими словами Господь утверждается в Своем могуществе, но не более того. Во второй раз близкое к этой теме прозвучало в пересказе говоримого апостолом Павлом: «Разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы» (Первое послание к коринфянам 3:16-17). При всей правильности сказанного, содержится ли в этих стихах утверждение, что плоть без духа храм? Человек умирает и «храм» предают земле: он никому не нужен. Для Господа прежде ценен дух, плоть же ценна, как временное для него пристанище, накапливающее дух полезным содержимым. Но если плоть не в состоянии по тем или иным причинам оставаться храмом, превратившись в храм «разоренный», в чем ее польза для томящейся в нем и рвущейся к Богу души? Любое ветхое строение опасно для находящихся в нем людей. И если не отпустить душу, кто знает, выдержит ли плоть, терпящая муки болезни, как плоть Библейского Иова, и не усомнится ли человек в справедливости Божьей, задавленный обрушившейся кровлею крайне обветшавшего здания? Что ж, в таких случаях, может быть лицемернее запрета на исполнение воли уйти из ближайшей жизни, когда в том есть нужда и святая вера в Бога? К чему жестокость держать на предсмертной дыбе разумеющих и очистившихся от скверны самости в их святом желании вернуться к Богу, но не умеющих себе в том помочь?

Вот почему в Буддизме, донесшем правду об искусстве по перемещению Сознания, самоубийство плоти не порицается. Равно как и служители Ислама, осуждающие страх перед смертью в праведном бою, относятся к самоубиенным с несравненно большим уважением, чем служители христианства.

Своей немощностью люди унижают Бога, проявляя неверие в Него. Говоря так: «Боже, спаси меня от смерти», - все равно, что говорить: «Боже, спаси меня от прихода к тебе». Лишь врожденная подслеповатость людей в различении духовных тел может служить оправданием для слабых из них перед Высшими Силами.

Иное дело, когда убивает себя безверный человек. Но даже в этом случае - не тот грешник, кто падает без сил, а тот, кто шел рядом и не подал руки. Вырвавшийся на волю из темницы незнания и догадок дух самоубийцы ввергается в мир совершенно иных измерений, но возвращается обычно к тому, что человек покинул и от чего бежал. Злополучны те, кто выбросились из жизни легкомысленно, без багажа знаний о тонком мире, полагая, что уходят в «никуда». Они ввергаются во мрак ужасных иллюзий, обрекающих их на былые страдания. И нет им близкого конца, пока не придет понимание призрачности иллюзорного Ада. Лишь светлые личности, стремившиеся к Свету в себе, способны без знаний о посмертном Мире обрести Свет, как только их лучезарный Дух сбросит земные оковы. И нет для них иллюзорного Ада, они рисуют свой призрачный мир иными красками.

И, тем не менее, кто из живущих ныне людей знает о стерегущей их опасности? Неужели в ожидании доказательств посмертного мира правильно его отрицать? Но, практически нигде не преподносится предмет о духовном теле и посмертном мире, что обрекает умерших на блуждания в нем в тревоге и страхе. Вот верное доказательство тому, что земляне попали под влияние темных Сил. И вот почему на этом безнадежном фоне раскаяние и предсмертная исповедь - хоть какая-то гарантия избежать в иллюзиях прежние терзания, подведшие человека к столь категоричному поступку. Но велика ли надежда на покаяние, когда жизнь способна оборваться внезапно? Поэтому намного важнее знания о посмертном мире, своевременно приобретенные и глубоко осмысленные. Что даже самоубийство в безумии, в состоянии аффекта, депрессии иль случайная гибель без предшествующего покаяния, несут в себе надежду обретения лучшего удела в жизни следующей.

Нелишне и напомнить, что отсутствие у людей проверенных практикой знаний о духовном теле (но не слухов о нем!) совпадает с интересами «падших ангелов», как духовные лица называют поднявших мятеж архонтов. Поскольку люди, имеющие о душе поверхностное представление и не знакомые с преимуществами освобожденного Сознания, легко склоняются к плотским увеселениям. Вот почему жрецы Месопотамии, устраивающие грандиозные оргии в обмен за души младенцев, должны были или отвергать потусторонний мир, или умышленно представлять его чрезвычайно непривлекательным. Немудрено, что предающиеся веселью, как, например, вавилоняне, считали, что душа умершего, как бездомная, бродит по земле, преследуя и пугая своих сородичей.

История позднего христианства приобрела еще больший драматизм из-за необычайно жестких предписаний Иисусом единобрачия. Проповедуя скорую Кончину Тьмы, Он, того не предполагая, не оставил никаких шансов богобоязненным на столетия вперед, породив противоестественное для любвеобильного человечества явление, как монашество. «…А монашество они изобрели; Мы им его не предписывали…», - скоро прозвучит в Коране, как Божественное ему опровержение (Сура, 57:27). И в этом правда: монашество слишком слабо, чтобы уметь направлять движение человечества к душевному исцелению, но довольно сильно, чтобы суметь обесцветить краски чувственного восприятия действительности в отдельно взятом человечестве. Даже самые развитые люди, подчинившись этому условию, превращались в печальных скорбящих, порождая у окружающих исключительно ложное, непривлекательное представление о Боге, как Боге печали. Лишь те из людей, кто, покинули суетный мир и обрели подлинное счастье в Любви лишь к одному Богу, оправдывают это явление. Но таких крайне мало, многие же из принявших монашество, как сказано в Коране, распутны (57:27).

Если бы Иисус знал, сколько вольных духом женщин будут гореть его именем в огне инквизиции? Сколько будет покалечено иль забито до смерти лишь потому, что желали следовать Божественному в себе в ставшем чуждом Богу человеческом мире? Сколько из них с чувством вины за любовь не только к одному человеку (мужу!?) в раскаяниях при жизни переживут Ад, что был в красках описан местным священником, сотворившим по невежеству своему из Бога карающего Любовь.

Если люди творят справедливость, не жалея ни имущества, ни жизни своей, нет на них греха за назначенную им Творцом радость, как бы и от кого бы они ее ни получали. Это важное условие права на личную Свободу будет вскоре низведено первым мусульманам одним из высших архонтов - Гавриилом (Джибрилом), организовавшим с помощью избранного Им человека по имени Мухаммад мощную оппозицию бесчинству, спровоцированному на Аравийском полуострове мятежными человекобогами.

Воинственная праведная мощь Хиджаза померкла, когда в Аравию проникли язычники-римляне, оружием разрушившие его устои. Арабские племена, лишившиеся единящей силы, повели меж собой захватнические, разорительные войны. Все благое, что было привнесено на Аравийский полуостров сынами Авраама, было попрано. А к началу VII века Аравия представляла собой анклав тяжелейшего порока: непомерное употребление спиртного, азартные игры, убийства и воровство стали рядовыми явлениями, удачливость в которых указывала на большой ум и ученость (Коран, Сура 4: 32-35; 5:92;93; 17:34; 35;36). Божественное в себе арабы низвели до жесточайшего блуда, сделав обыденными половые связи между братьями и сестрами, сынами и матерями, дочерьми и отцами. Вакханалии с родственными кровосмешениями происходили повсеместно, запрет чему прозвучал в следующих строках Корана: «И запрещены вам ваши матери, и ваши дочери, и ваши тетки по отцу и матери, и дочери брата, и дочери сестры, и ваши матери, которые вас кормили, и ваши сестры по кормлению, и матери ваших жен, и ваши воспитанницы, которые под вашим покровительством от ваших жен…» (Сура 4:27). Самой же распространенной формой брака у арабов стало коллективное сношение одной женщины с несколькими мужчинами, как наиболее реализующее сексуальные потребности однополых людей. Когда же женщина, забеременев, рожала, то по общему установлению она отдавала рожденное дитя одному из участников «свадьбы», на кого надеялась (наиболее подробно эта тема освещена в книге «Жизнь пророка», Сафир ар-Рахмана аль-Мубаракфури, признанной лучшей из 171 книг, представленных на конкурс работ о жизнеописании Мухаммада, организованный не так давно Лигой исламского мира в Пакистане. Она является третьим по важности, после Корана и хадисов, источником Ислама). Однако если для мальчиков нареченные отцы все же находили за мизерную плату кормилицу из бедуинов, то детей женского пола, опасаясь голода, тайно убивали, заживо закапывая младенцев в песок (Сура, 6:152; 17: 33; 81:8;9).

Таким образом, арабы, долгое время сдерживающие распространение сексуально-жертвенного язычества из Средиземноморья в Индокитай, сами стали щедрым источником жизненной силы для ставших обитать там архонтов («джинов»). Именно эти массовые детоубийства послужили поводом для рождения Ислама, как очередного этапа войны титанов за человеческие души.

Но местные арабские царьки и вожди племен не догадывались об этой скрытной войне. Они были заняты лавированием между поддержанием элементарного порядка и провоцированием беззакония, чтоб было легче обирать бедноту. Тех, кто первыми поддержали Мухаммада, власть подвергала издевательствам, избиениям и пыткам. Зверства порой были столь жестоки, что люди, не выдержав, погибали, став первыми мусульманскими мучениками (Сура 16:108). Было ясно, что лишь силой оружия можно одолеть Аравийское зло.

Именно в то время обозначаются противоречия между мусульманами и поселившимися в Аравии людьми Писания - иудеями и христианами. Как обладателям тайного знания об истинной причине войны титанов, отраженной в оригинале Талмуда (ставшего основой Ветхого Завета), им бы помочь Мухаммаду, как «Моисею» арабского народа. Но если иудеи, как богоизбранные, заботились о достижении собственной власти, правдами и неправдами ослабляя растущее мусульманское движение, то христиане проявляли терпимость даже к вопиющей несправедливости.

Время испытаний показало, что Иудаизм и Христианство превратились в религии-убежища для братающихся лукавых, в просителей, но не союзников Бога, тогда как раньше было совсем иначе. Так, выведенные из Египта израильтяне знали, для чего нужны жертвенные младенцы, и они разрушали тофеты, где те сжигались. Первые христиане, пораженные воскрешением Иисуса, сами стали бросаться на «мечи» тиранов палачей, поверив Ему, что таким способом они попадут в скрытый от глаз Мир. Но когда столетия спустя в Аравии стало твориться, по сути, то же самое: и массовые детоубийства, и беспредел властей, люди Писания не помогли Мухаммаду. Отказавшись от сражений, они проявили свой страх перед ближайшей смертью, продемонстрировав тем полное безверие в Высшие силы и их судьбоносное для смертных людей значение. «Не берите иудеев и христиан друзьями, они – друзья один другому» - будет вскоре сказано Гавриилом», который, в конце концов, заклеймит их, назвав «худшими из тварей» (Сура 4:97; 5:56; 9:92; 98:5).

Гавриил же учил: «Не говорите о тех, которых убивают на пути Аллаха: «Мертвые!» Нет, живые! Но вы не чувствуете» (Сура, 2:149). «Скажи, - обучал Он Мухаммада логике дискуссий: «О вы, которые стали иудеями! Если вы утверждаете, что вы – близкие к Аллаху, помимо прочих людей, то пожелайте смерти, если вы правдивы!». Но они никогда не пожелают ее за то, что раньше уготовали их руки. Аллах знает про неправедных! Скажи: «Смерть, от которой вы убегаете, - она встретит вас, а потом вы будете возвращены к знающему сокровенное и явное, и Он сообщит вам то, что вы делали» (Сура 62:6-8).

«Верующие только те, - говорил Гавриил, - кто уверовали в Аллаха и Его посланника, потом не испытывали сомнений и боролись своими имуществами и своими душами на пути Аллаха. Они - искренние» (Сура 49:15).

А вскоре Мухаммаду будет дано откровение, ставшее известным, как «стих меча» (Сура 9:5). Оно рассматривается, как представляющее окончательную фазу развития джихада, то есть священной войны против тех, кто отказался принять Ислам.

На сегодняшнее время Ислам остается религией, наиболее полно приближающей людей к пониманию царящих в Космической Общине законов, соблюдение которых позволяет войти в нее и смертному человеку, независимо от его национальности и вероисповедания. Ислам – это религия Мира и Справедливости и в то же время проповедующая войну, как средство защиты от посягательства на некогда установленный на Земле Богом Мир и Справедливость (Сура 2:187; 4:89; 5:37; 47:4).

Безусловно, воинственность претит гармонии духовного Царства верховного Эона, как Духа всеобъемлющей Любви. Но как воин идеологического фронта победоносно сражался Иисус, а затем, чтоб предстать пред Отцом желанным «дитем», уничижал в себе гордыню тем, что мыл ноги своим ученикам (Иоанна, 13:3-17). Поэтому и воинам Ислама, которым был обещан Рай, предписывалось после сражений преклонять колени и умаляться, чтобы очищать черствеющую в боях душу от неразборчивой жестокости и гордыни победителей (Сура 2:186; 48:29).

В отличие от Иудаизма и Христианства, Ислам дозволяет многоженство и развод. В те времена арабы имели много женщин, поэтому и принявшим Ислам было разрешено содержать несколько жен, но число которых ограничивалось четырьмя. Это постановление было продиктовано средним имущественным достатком мужчин-арабов по отношению к прожиточной норме населения Аравии к VII веку от Р.Х. (Сура 4:3). Ведь большее количество жен с родившимися от них детьми средний араб содержать не сумел бы, а значит, не смог бы сохранить и справедливость, случись расторжение брака с разделением совместно нажитого имущества.

Что же касалось жен из плененных женщин, то в их количестве ограничений не было и что исходило из иной для них имущественной доли при разводе (Сура 4:28). В этом положении, как и в дозволении отбирать у врага скарб, был значительный стимул для пополнения мусульманского воинства не только высокоидейными людьми (Сура 8:42). Ведь шла не простая война. Аравия стала местом, где разыгралась воистину Космическая драма. Планета, на которой добывалось лишь минеральное сырье, превратилась, с появлением на ней людей, в легкий источник жизненной энергии для тех архонтов, кто, не достигнув в себе Света, решили стать Эонами. И Гавриил, как один из высших в своем Мире, использовал любые возможности, чтобы покончить с охватившими Аравию детоубийствами. Поэтому Ислам, как своеобразный Устав военного времени, требовал твердой дисциплины и особенно в том, что касалось взаимоотношения полов. Воинам-мусульманам даже силой разрешалось требовать от своих жен исполнения супружеских обязанностей, если те, как и мужья, рассчитывали на обещанную Богом грядущую жизнь (Сура 4:38). Однако, если женщина теряла в нее веру и желала вернуться к прежним любовным впечатлениям, ей давалось право получить развод с долей имущества и жить, как хочется, при условии, что она не будет вносить своей красой раздор в воинский стан. В противном случае, ее полагалось наказать, вплоть до убийства (Сура 4:19).

Меж тем, неверно полагать, что радикальность характерна только для истории мусульманского движения. Хотя многие из современных мусульман, будь то светские или традиционные, верят в Ислам, как в учение любви и примирения, и не приемлют священной войны. А некоторые из них, как члены исламского движения суфиев, даже считают, что под джихадом подразумевается лишь внутренняя духовная борьба.

Но это вовсе не так. В войне преданных Эонам архонтов с противостоящими им собратьями, умерщвления человеческой плоти были частыми, причем не только врагов, но и подчиненных им людей, когда те проявляли опасные шатания. Так было в Синайской пустыне, когда по приказу Моисея преданные ему воины убили около трех тысяч соплеменников, выливших из золота тельца, так выразивших желание поклоняться языческим богам (Исход, 32:27;28). А когда израильтяне вторглись в среду язычников, то, чтобы они не сложили оружие в объятиях плененных дев, им было приказано убивать всех: и женщин и детей женского рода, познавших мужское ложе, - никого в плен не брать. Казнились показательным судом даже те из начальников народа Израиля, кто допускал привод женщин-язычниц в воинский стан (Числа, 25:1;4; 31:7-18).

Таковы неоглашаемые страницы Иудаизма. Не переоценивал значение грубой материи и вдохновитель христианской религии Иисус. С великой надеждой Он ожидал очищение Земли всесокрушающим катаклизмом, чтобы засеять ее заново, избавленную от человеческой скверны (Матфея, 24:29;36). Предвещая это событие, Иисус обещал лучшую долю тем из людей, кто осознавал необходимость такого очистительного процесса. Он говорил: «Блаженны ожидающие Суда и творящие справедливость во всякий час, и блажен дом, где так мыслят» (Апокриф «Откровение Иоанна Богослова», XXVIII).

Ригведа, Тора, Библия и Коран – это произведения, рассказывающие не только об этапах богочеловеческой войны или о том, как изменялся свод законов для вовлеченных в нее людей. Священные Книги несли правду о ценности для воюющих титанов человеческих душ. Изъятием во множестве повествующих об этом стихов объясняется явившаяся замысловатость Торы и Библии, а кем-то своеобразно составленный Коран и вовсе лишает возможности его читающих элементарно свести причину со следствием. Его Суры расположены не в хронологической последовательности описываемых событий, а по принципу убывания их объема: самые большие в начале Книги, а малые - в конце.

Все эти хитросплетения и уловки привели к появлению многочисленных религиозных конфессий, ставших служить более себе, нежели освобождению землян от поработившей их Силы.

«Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?» (Библия, Иов 14:14). Вот краеугольный вопрос, на котором теперь смыкаются все меридианы человеческого «Я», без знания ответа на который люди стали тяготеть к тому, что обманывает их страх, и совершать грех.

«Что есть грех мира» – однажды спросит Иисуса его ближайший сподвижник Симон Петр. Иисус же ответит, что нет греха. Это люди его делают, когда совершают вещи, подобные разврату. Что «материя породила страсть, не имеющую подобия, которая произошла от чрезмерности» (Евангелие от Марии, 7;8).

«Материя», о которой говорил Иисус – это организм человека. Он был создан с уникальной эндорфинной системой, способной выделять в кровь огромное количество «гормона счастья». Попадая в кровь, этот гормон вызывает пики физического удовольствия, причем, подчас настолько мощного, что в определенных случаях оно способно трансформироваться в продолжительное плато блаженства духа, переживаемого человеком, как счастье и Любовь. Однако с того времени, когда землян окружила враждебная сила, эта неординарная особенность человеческого организма стала Ахиллесовой пятой человечества и особенно - гормонально активной человеческой юности. Стихийное стимулирование своей плоти сделало многих из молодых людей зависимыми от собственного опиата, породив такие массовые проявления страстолюбия, как алкоголизм, наркоманию, половую одержимость.

Но в страсти невозможно достичь ни Света в себе, ни той Божественной Любви, ради которой, собственно, и задумывался эмоциональный человек. Для обеспечения стабильной среды Эонов создавались другие существа, не такие любвеобиль